Стратегии скорочтения

Р.Д.: Ясно, что «чтение» означает гораздо больше, чем просто взять буквы и произвести из них звуки. Я когда-то моделировал человека, который мог прочесть до 10 000 слов в минуту. Чтобы читать с такой скоростью, он перво-наперво погружал себя в особое физиологическое состояние. Он держал книгу минутку, затем клал обратно и начинал разминаться. Затем он снова брал книгу, вертел ее в руках и старался почувствовать, насколько она большая. В скорости его ограничивало лишь то, насколько быстро он мог переворачивать страницы. Он чувствовал книгу, когда смотрел на нее. При этом он задавал себе вопросы: «О чем эта книга?», «Что я уже знаю о содержании?», «Что я хочу знать о содержании?», «Что я хочу вынести из чтения этой книги?»

Вначале ему нужно было обдумать эти вопросы, потому что, как только он начинал чтение, времени на раздумья у него не было. Подумав над вопросами, он снова клал книгу, после этого он был уже готов. У него менялись дыхание, мышечное напряжение. Он напоминал атлета, готовящегося пробежать 100-метровку. Наконец, когда он был готов, он на самом деле прыгал к книге, хватал ее, усаживался, открывал и начинал быстро переворачивать страницы. (Просто поместите себя в такое состояние и попробуйте читать медленно.)

Он утверждал, что, читая, он не осознавал слов на страницах, просто видел образы. Образ мог быть более сложным, большим или маленьким, или мог представлять собой последовательность, как в комиксах. К примеру, если он читал описание какого-нибудь героя, он видел бы лицо. Продвигаясь по описанию, лицо обретало больше черт. Затем персонаж обретал движение. Это все было очень зрительно. У него не было времени, чтобы проговаривать про себя слова на той же скорости; невозможно говорить так быстро.

В самом деле, когда я наблюдал за его глазами, я мог видеть, что взгляд его не шел по странице слева направо. Он двигался зигзагом по странице сверху справа вниз влево, полностью нарушая типичную траекторию взгляда при чтении. Таким образом, чтобы читать, ему нужно было видеть весь абзац целиком.

Многие полагают, что можно видеть лишь одно слово за раз. Но наше зрение способно одновременно различать многое. К примеру, можно смотреть на толпу и видеть сразу несколько лиц.

Кроме того, наше подсознание, знаем ли мы это или нет, производит куда больше операций, чем мы себе представляем. Есть интересный рассказ о Мильтоне Эриксоне, психиатре и гипнотерапевте. Когда Эриксон учился в военно-медицинской школе, у него были занятия по статистике, необходимые для получения диплома. Он ничего не знал о статистике, да и времени на такое занятие терять было жалко. Поэтому он решил не ходить на лекции, а экзамен сдать «на ура». Он весь семестр не притрагивался к материалам, но за неделю до экзамена каждую ночь штудировал учебник, заглядывая на каждую страницу. Затем он убрал учебник с глаз долой. Каждую ночь он просто переворачивал все страницы текста, проглядывая их. Он проделывал это каждую ночь всю неделю. Когда подошел день экзамена, он вышел и просто сдал. Ни на минуту не задумавшись, что же это он делает.

Я к тому, что мы многое умеем, но мы не знаем, что умеем. К примеру, никто не знает, как мы собираем слова, чтобы составить предложение при разговоре. Даже лингвисты, изучающие язык многие годы, не могут описать все правила или показать, как носители языка собирают слова в предложение. Есть многое, что мы знаем и делаем подсознательно, но что само по себе замечательно. Думаю, что очень важная часть скорочтения состоит в понимании, сколько же мы всего умеем, и в подсознательном осуществлении задачи, например, по наблюдению более одного слова одновременно.

В самом деле, есть некоторые детали, которые видятся лучше, если не смотреть на них прямо. К примеру, проще увидеть движения груди при дыхании, если смотреть периферийным, а не направленным зрением. Есть отношения между вещами, которые невозможно увидеть, сфокусировавшись на одном каком-либо объекте.

Кейт: Я хотела бы знать, где находится большая часть деталей. Несомненно, я могу видеть движения дыхания, в то время как я смотрю на кого-то, но есть другие вещи, которые я не вижу, хотя они могут быть более важны.

Т.Э.: Чтобы знать, важно ли это или нет, следует сначала ответить на вопрос: «Для чего я начал с этого?», «Что является моей целью?» К примеру, когда я покупаю новое программное обеспечение или новый компьютер, я открываю руководство, просто просматриваю и иду к компьютеру. Если я где-то застряну, я знаю, где такая проблема описана в руководстве. Я не хочу первоначально концентрировать внимание на подробностях, которые мне могут не понадобиться.

Р.Д.: Именно поэтому тот скоростной читатель, которого я моделировал, задавал себе все те вопросы.

Т.Э.: Это помогало ему отсортировывать детали, которые были наиболее уместны. Это не к тому, что просто открыл книгу и начинал: «Какое первое слово, какое второе слово и т.д.». Цель направляет действие. Если нет никакой цели в чтении книги, то независимо от того, что вы получили от чтения, результат будет случайным.

Т.Э.: Отношение различных деталей зависит от того, чем является ваша фиксированная цель. Чтение — это не цель, это — часть действия. Чтение — это производимая вами «операция». Вопрос: «Для чего вы читаете?»

Р.Д.: Позвольте мне дать аналогию. В кинофильме или телевизионном шоу кинокамера не фокусируется на каждой детали каждого индивида, участвующего в такой-то сцене. В самом деле, чтобы выделить чувство или посыл, которые пытается передавать кинофильм, можно выделить некоторые подробности. Что-то дать крупным планом, на чем-то остановить камеру. Я пользуюсь той же методикой, что и киношники.

К примеру, несколько лет назад у моей матери повторно появились симптомы рака груди. Я хотел выяснить все что можно о раке, чтобы суметь помочь ей, так что я выписал много книг по этому предмету. Некоторые места в книгах я просто пробегал взглядом, на других я задерживался подольше, мне было важно в них разобраться. Было много ненужного в некоторых книгах.

Кейт: Но как вы знаете, что не упустили нечто важное в тех местах, которые пропускали?

Р.Д.: Я полагаю, тот факт, что она все еще жива, хороший показатель, что ничего существенного я не упустил. В конечном счете, однако, я не знаю; я не могу гарантировать, что не буду пропускать важные детали, даже если буду читать по одному слову вслух. В этом нужно положиться на подсознание. Вы когда-нибудь читали книгу или смотрели кинофильм и понимали позже, что получили гораздо больше, чем первоначально считали? Возможно, кто-то задавал вам вопрос о книге или фильме, и вы ответили намного более подробно, чем сами ожидали. Как это происходит? Информация должна где-то быть. «Важность» часто имеет отношение к тому, как информация связана с другой информацией и значимыми переживаниями.

Т.Э.: Между прочим, я хочу, чтобы вы все поняли, что мы говорим сейчас больше о представлениях, чем о стратегии. Беспокойство Кейт — отражение ее представлений о чтении. Она спрашивает, правда ли «возможно» быстро читать и не пропускать важные вещи.

Р.Д.: Стратегии чтения основаны на представлении о том, что мозг может делать и как разум работает. Если Кейт верит, что для нее невозможно получить все важные детали при быстром чтении, то она вряд ли обретет стратегии для чтения, отличающиеся от тех, которыми она уже пользуется. Если Кейт считает, что важна каждая подробность, но все детали знать невозможно, если не проговаривать каждое слово, то ей трудно будет перейти на более зрительно ориентируемую стратегию.

У меня есть несколько другой набор представлений о чтении. Я начинаю с убеждения, что я могу читать быстро и все же получать большую часть деталей.

Помню несколько раз на экзаменах по чтению в средней школе я смотрел на название раздела или параграфа, а затем обращался к концу и сдавал экзамен, вообще не читая материал. Я мог уже осмыслить до 70 %, основываясь на том, что я уже знал о содержании, и потому что знал, как сдавать комплексные экзамены. Комплексные экзамены часто придерживаются некоторых правил, и если вы знаете правила, вам и материал учить не надо. Можно вычислить ответы из того, как построен экзамен.

Когда я читаю книгу более медленно, это не потому, что мне трудно преобразовывать буквы в звуки. Это потому, что я подключаю понятия или переживания к целой куче других вещей. Скажем, я работаю с каким-то ребенком с особой неспособностью к обучению. Если я читаю что-то, что может соответствовать моей работе с тем ребенком, я мог бы прекратить чтение в какой-то момент, а потом задуматься о том, как мне воспользоваться идеями из книжки. Но такой процесс создания связей не имеет никакого отношения к механике чтения. Он имеет отношение к моей стратегии применения прочитанного. Он даже не относится к осмыслению частных формулировок или идей. В этом случае моя скорость ограничивается не тем, сколько там деталей, а скорее тем, что я делаю с этими деталями.

Источник: Роберт Дилц, Т.Э. - Тодд Эпстайн. "Динамическое обучение", Воронеж, 2001 год